Искусство, живопись, ремесло, литература и культура во Владимире и области

Богоматерь Федоровская», «Параскева Пятница»

С именем Ярослава Всеволодовича связаны первая реставрация иконы «Богоматерь Владимирская» и создание последнего из известных теперь произведений живописи Владимиро-Суздальской Руси — иконы «Богоматерь Федоровская». Реставрацию прославленного княжеского палладиума — иконы «Богоматерь Владимирская», несомненно, поручили лучшему из уцелевших в составе великокняжеских мастеров художнику вскоре после прибытия Ярослава Всеволодовича во Владимир. Этот мастер, судя по фрагментам живописи, явно относящимся к 1239 году, прописал новыми слоями красок одежды Марии и младенца Христа, так как именно они наиболее сильно попортились при разорении ордынцами ювелирного убранства знаменитой иконы. Одновременно с восстановлением живописи на прославленной византийской иконе с нее сделали копию, или, как говорили в средние века, «список». В отличие от оригинала он был уже двусторонней иконой и имел на тыльной стороне изображение святой Параскевы, представленной в молитвенной позе и облаченной в богатый княжеский наряд.

128. Головы Богоматери и младенца Христа. Деталь иконы «Богоматерь Федоровская». Фотография 1920-х гг.
Головы Богоматери и младенца Христа. Деталь иконы «Богоматерь Федоровская». Фотография 1920-х гг.

По крестильному имени Ярослава Всеволодовича за иконой-«списком» в дальнейшем прочно утвердилось название «Федоровской». В 1270-х годах ей суждено было сделаться святыней младшего сына Ярослава Всеволодовича — костромского князя Василия, который в те годы занимал также великое княжение владимирское, но предпочитал жить не во Владимире, а в своей «удельной» Костроме. Подражая Андрею Боголюбскому, выносившему перед войском икону «Богоматери Владимирской», Василий Ярославич использовал в качестве боевого штандарта своих войск икону «Богоматери Федоровской» и якобы одержал с ее помощью победу над ордынцами в битве под Костромой в 1272 году. В 1613 году в Ипатьевском монастыре перед иконой «Богоматери Федоровской» Михаил Романов согласился быть русским царем. С той поры икона, написанная в 1239 году, сделалась вновь наиболее почитаемым произведением живописи в Костроме, признана покровительствующей царскому дому.

К сожалению, от живописи 1239 года на двусторонней «чудотворной» иконе сохранилось не так уж много. Но и по этим остаткам можно судить о том, каким значительным произведением искусства она была в свое время1. На наиболее пострадавшей от частых «поновлений» лицевой стороне иконы уцелели фрагменты рисунка пробелов на мафории Богоматери, украшавшие его запоны в виде квадрифолиев, остатки красок на зрачках и губах. Все эти детали живописи 1239 года по манере исполнения весьма близки письму тех же деталей на лице Марии в иконе «Богоматерь Великая Панагия», характерному рисунку ее золотых пробелов на мафории.

Владимирский мастер. Богоматерь Федоровская. 1239
Владимирский мастер. Богоматерь Федоровская. 1239

В гораздо лучшей сохранности дошло до нас изображение святой на обороте иконы. Правда, лицо и руки тоже оказались полностью утраченными, но уцелели большие фрагменты одежд Параскевы: киноварного плаща, затканного роскошным золотым узором в виде пальметт-кринов, помещенных в обрамление, похожее на сердце или лист. Такой узор имел название «процветшее сердце», и его почитали одним из символических знаков Воскресения и бессмертия души2. Киноварный плащ святой украшен также большими круглыми белыми наплечниками и широкой белой каймой по краю.

Везде на этих белых деталях отделки плаща сохранились следы от золотых круглых дробниц-бля-шек. Белыми были первоначально и широкие наручи на темных рукавах рубахи Параскевы. Большой белый нимб окружает голову святой, четко отделяясь от серебряного фона. Примечательно, что Параскева увенчана золотой диадемой, что приравнивает ее к изображениям Дмитрия Солунского и святого Георгия на патрональ-ных иконах Всеволода Большое Гнездо и Юрия Всеволодовича из Дмитрова и новгородского Юрьева монастыря, на которых головы святых воинов тоже увенчаны обручами-стеммами.

В год реставрации иконы «Богоматери Владимирской» и написания образа «Богоматери Федоровской» состоялось бракосочетание сына Ярослава Всеволодовича — Александра, вскоре прозванного за победу над шведами на реке Неве Невским, с дочерью весьма влиятельного в то время полоцкого князя Брячислава — Параскевою. Этот брак должен был значительно укрепить престиж власти Ярослава Всеволодовича и Владимиро-Суздальского княжества среди прочих земель Руси. И вполне вероятно, что написанная одним из лучших великокняжеских художников двусторонняя икона предназначалась Ярославом Всеволодовичем специально в память об этом событии, в дар сыну, а потому на ее обороте и поместили изображение святой, почитавшейся покровительницей брака и соименной невестке великого князя владимирского. Двусторонняя икона «список» с великокняжеского палладиума, по-видимому, постоянно сопровождала князя Александра Ярославича Невского в ответственных поездках. В 1263 году он умер в Федоровском монастыре в Городце на Волге, и якобы оттуда святой Феодор Стратилат, согласно легенде, перенес икону в Кострому, где она и сделалась святыней князя Василия Ярославича — младшего брата Александра Невского.

Святая Параскева. Изображение на обороте иконы
Святая Параскева. Изображение на обороте иконы

Как уже говорилось, в княжение Ярослава Всеволодовича во Владимиро-Суздальской Руси велись и другие работы, в основном связанные с восстановлением пострадавших в нашествие Батыя церквей. Так, в том же 1239 году была «обновлена» и торжественно освящена вновь церковь во имя князей Бориса и Глеба в Кидекше под Суз-далью. Сообщения летописей о реставрации прежних владимирских княжеских построек относятся и к более позднему времени, к середине и второй половине столь тяжелого в истории Руси XIII столетия. Есть основания предполагать, что по примеру Юрия Всеволодовича, Ярослав Всеволодович и Александр Ярославич поручали владимирским княжеским художникам писать иконы и для новгородских храмов. Они были князьями в Новгороде, и в годы их новгородских княжений было достаточно поводов для вклада в местные монастыри и храмы памятных икон. В частности, возможно, что владимирскими мастерами написана икона «Николай Чудотворец» из новгородского Духова монастыря, датируемая серединой XIII века и по стилю письма достаточно близкая иконе «Богоматерь Белозерская».

В 1246 году, в новгородское княжение Александра Невского, его отец — великий князь владимирский Ярослав Всеволодович был, судя по сообщениям летописей, отравлен в Орде. Он был князем очень почитаемым в Новгороде, княжил в нем несколько сроков, в течение многих лет, не раз водил новгородцев в удачные походы на запад. В аркосолии церкви Спаса-Нередицы помещалось изображение князя, подносившего Христу церковь. Относительно даты написания этой ктитор-ской фрески высказываются самые разные предположения. Спор ведется о том, кто из князей изображен на ней в качестве строителя Нередиц-кой церкви.

Наиболее обоснованной представляется версия, предлагающая видеть в князе нередицкой фрески портретное изображение Ярослава Всеволодовича4. Он, как и его отец — «великий Всеволод» на фреске, существовавшей до 1880 года в Успенском соборе во Владимире, облачен в одежды, декорированные фигурами двуглавых орлов — символами власти, указывающими на равенство с самими императорами Византии. На стенах храма, который держит князь, есть знаки, похожие на княжескую тамгу «великого Всеволода»5. В надписи князь-ктитор многозначительно именован «вторым Всеволодом». Неясное и по-разному трактуемое теперь первое слово обширной посвятительной надписи, оканчивающееся на букву «н», возможно, читалось в свое время «каган». Как известно, этим восточным титулом пользовались еще «первые» великие князья киевские. В первой половине XIII века слово «каган» должно было свидетельствовать о равенстве князя с самыми грозными в те годы ордынскими верховными военачальниками.

Святая Параскева. Фрагмент изображения на обороте иконы
Святая Параскева. Фрагмент изображения на обороте иконы

Все эти признаки почестей, усвоенные для возвеличивания авторитета великих князей владимирских, приданы изображению правителя не случайно и, разумеется, адресовались не ставленнику «великого Всеволода», неоднократно прогоняемому из Новгорода смоленскому князю Ярославу Владимировичу, построившему нередицкую церковь, но сыну «великого Всеволода» — князю Ярославу Всеволодовичу, популярному в Новгороде и погубленному в Орде. Приемы характеристики, примененные художником нередицкой памятной фрески, слова сопровождающей ее надписи во многом перекликаются с дифирамбом прежним великим князьям Киевской и Владимиро-Суздальской Руси в знаменитом «Слове о погибели Русской земли», написанном, как предполагают исследователи древнерусской литературы, еще при Ярославе Всеволодовиче, в 1238—1246 годах.

Источник: С.И. Масленицын — Живопись Владимиро-Суздальской Руси

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *