Герцен Александр Иванович
«Город Владимир остался сияющей точкой в дали моей молодости».
А. Герцен
Более двух лет прожил во Владимире выдающийся мыслитель, литератор и революционный деятель прошлого века Александр Иванович Герцен.
Годы владимирской ссылки Герцен называл счастливейшими в его жизни. Тому были серьезные причины: молодость, любовь! Мысли и чувства молодого Герцена были безраздельно устремлены к девушке по имени Наташа.
Natalie, Наташа, — так называл он в своих частых, иногда ежеднев ных, письмах Наталью Александровну Захарьину, воспитанницу его строгой тетки в Москве.
Перевода во Владимир из Вятки, где отбывал ссылку, Герцен добился не без умысла. Владимир был ближе к Москве, к Наташе — его невесте.
Мемуары, переписка, архивные документы и литературоведческие работы содержат немало сведений о жизни молодых Герценов во Владимире. Некоторые памятные места также могут напомнить о том времени. Все эти свидетельства не только интересны сами по сэбе. Сердцу владимирца они дороги и как память о прошлом родного города.
Три года, проведенные в Вятке, Герцен не переставал мечтать о встрече с Наташей Захарьиной. Наконец мечта осуществилась. Сани, запряженные тройкой лошадей, мчали его под новый год дорогой на Владимир.
«Так въезжал я на почтовых в 1838 год — в лучший, в самый светлый год моей жизни», — писал впоследствии об этом Герцен в «Былом и думах». «На другой день, часов в восемь вечера, приехал я во Владимир и остановился в гостинице, чрезвычайно верно описанной в «Тарантаса», с своей курицей «с рысью», хлебным патише и уксусом, вместо бордо».
Писатель В. А. Соллогуб в путевых впечатлениях, опубликованных им в 1840 году и озаглавленных «Тарантас», дал адрес той гостиницы — она была расположена на «главной улице». Ныне эта улица III Интернационала. Возможно, что простоявшее здесь около полутора столетий здание, известное в последние годы как гостиница «Клязьма», и послужило тогда Герцену первым пристанищем в нашем городе?
3 марта Герцену, находившемуся под надзором полиции, удалось тайно побывать в Москве и встретиться с невестой. Согласия родных на брак быть не могло. Молодым людям надо было самим решить свою судьбу. Смелость, мужество, риск требовались от них. Вот как развертывались последующие события.
8 мая на рассвете Герцен вновь тайно прибыл в Москву. Предстояло, тоже втайне, увезти невесту.
«Я прискакал за Наташей, взял ее в коляску, в чужом платке, в чужом салопе, 8 мая, в обед и поскакал назад», — сообщал он потом в одном из писем своему вятскому другу Витбергу.
Во Владимир влюбленные приехали на следующий день в шестом часу вечера. Оставались считанные часы, чтобы успеть обвенчаться. Заехали в дом знакомого чиновника — К. П. Смирнова, на Ильинской улице (ныне ул, Герцена; предполагается, что существующий дом № 29 и принадлежал Смирнову). Невесте здесь помогли одеться «к венцу».
Венчание предстояло за городом, в сельской церквушке. Ведь нужно было избегать широкой огласки. Но препятствия подстерегали молодых на каждом тагу.
Куда-то исчез священник. Найти его помог посочувствовавший жениху офицер расквартированного во Владимире уланского полка.
«… Я встретил моего улана: он вез на коленях священника Представьте себе пестрого разнаряжен-ного офицера на маленьких дрожках с дородным попом… эта Н. А. Герцен. С акварели 1848 года сцена могла обратить внимание не только улицы, идущей от владимирских Золотых ворот, но и парижских бульваров…» («Былое и думы», ч. III). Архиерей, заранее пообещавший Герцену выдать разрешение на брак, дипломатично уехал из города; его послушник объявил, что архиерея «до ночи не будет». А между тем шел уже восьмой час вечера; после десяти часов вечера венчание не разрешалось Пошли к духовнику архиерея. «Монах пил чай с ромом и был в самом благодушном настроении». Поэтому он и помог Герцену, уговорил священника обвенчать «подозрительных». В коляске молодые направились в пригородное село (ныне это проспект Ленина. До недавнего времени находилось здесь и здание бывшей церкви, ныне разобранное).
«…Когда мы выезжали из Золотых ворот вдвоем, без чужих, солнце, до тех пор закрытое облаками, ослепительно осветило нас последними ярко-красными лучами, да так торжественно и радостно, чао мы сказали в одно слово: «Вот наши провожатые!». Я помню ее улыбку при этих словах и пожатие руки», — вспоминал Герцен
Первая квартира молодых — три комнаты — была в доме Н. А. Адоева на Большой улице. В 1928 году дом снесли. На месте его было построено новое здание. Теперь на нем укреплена мемориальная доска о Герцене. Это дом № 4 по улице III Интернационала.
«У нас, — вспоминал Герцен, — не было ничего, да ведь решительно ничего: ни одежды, ни белья, ни посуды»… «Обед был для нас бесконечным источником смеха: иногда молоко подавалось сначала, это значило суп; иногда после всего, вместо десерта… Так бедствовали мы и пробивались с год времени»…
Излюбленным местом прогулок Герцена был вал вокруг кремля. Отсюда открывался ландшафт с обзором более чем на 20 километров вдаль. «Как голубая лента через плечо, льется Клязьма через равнину и превосходный вид оканчивается Дмитриевским собором. Не показывает ли выбор места для города и здание, выполненное в таком прекрасном стиле, как Дмитриевский собор, что изящное и в самые отдаленные эпохи не было чуждо душе русской?» — спрашивает Герцен.
С Большой улицы Герцены переселились за Лыбедь, в дом «вдовы какого-то князя, проигравшегося в карты… Меня прельстила вышина комнат, размер окон и большой тенистый сад». Дом принадлежал княгине Долгоруковой; на этом месте по улице Луначарского находится теперь здание промышленных управлений.
Утро 13 июня 1839 года принесло Герцену немало волнений. У жены начинались роды, акушер запаздывал. «…Но вот дрожки простучали по мосту через Лыбедь, — слава богу, вовремя! В одиннадцать часов утра я вздрогнул, как от сильного электрического удара, громкий крик новорожденного коснулся моего уха».
— Мальчик! — услышал восклицание счастливый отец. Это был первенец в семье — Саша. Ему предстояло большое будущее.
Здание бывш. церкви, в которой венчался А. И. Герцен во Владимире. Здание не сохранилось, фотоснимок сделан в 1968 году
Александр Александрович Герцен — уроженец Владимира — стал видным в Европе физиологом. После смерти отца он настойчиво, в течение
35 лет, добивался издания в России сочинений своего отца; здесь они были запрещены. В 1905 году он добился их издания.
Небезынтересна и жизнь внука Герцена — Петра Александровича. Выполняя волю своего деда, он не остался за границей, жил и работал в России. Его труды, посвященные борьбе с злокачественными опухолями, составляют гордость советской науки. Имя П. А. Герцена, умершего в 1947 году, присвоено Московскому онкологическому институту.
А.И. Герцен с сыном Александром. Портрет работы неизвестного художника. 1839 год
Но вернемся к жизни Герценов во Владимире.
Не только семейными радостями был счастлив Герцен. Он увлекается чтением книг, они помогают ему расширить свои знания в области истории, философии. Он отдается раздумьям и литературному творчеству. Работает над повестями «Его превосходительство» (не дошедшей до нас), «Елена», над диалогами, посвященными социальным темам.
Здесь им написаны автобиографические «Записки одного молодого человека». Эти записки послужили потом материалом для «Былого и дум» — произведения, ставшего знаменитым в мировой мемуарной литературе.
Здесь Герцен редактирует первую местную газету «Владимирские губернские ведомости»
По решению правительства тогдв во всех губерниях только что было введено издание официальных «Ведомостей». Это стало событием огромного значения. Правда, печатание каких-либо политических выступлений в газете запрещалось. Но в тех случаях когда в качестве редакторов или сотрудников привлекались прогрессивные люди, полезность газеты становилась заметней. Герцен приступил к редактированию неофициальной части «Ведомостей» или «прибавлений», с 10-го номера. И в них стали отражаться взгляды демократически настроенных людей того времени. Первостепенной задачей Герцен считал ознакомление читателей с тяжелым экономическим положением народа, его бытом. Пользуясь правом печатать статистические материалы, Герцен-редактор с большим искусством отбирал и печатал сведения, свидетельствующие о страшной действительности, Вот, например, сведения из напечатанной таблицы детской смертности в сиротских воспитательных домах губернии:
в г. Суздале в 1837 году было «принесено тайным образом и отдано на воспитание» 43 младенца, умерло — 40;
в г. Юрьеве в 1838 году состояло 38 младенцев, из них умерло — 36. На страницах «Владимирских губернских ведомостей» Герцен стремился освещать историю края и его архитектурных памятников.
Большое исследование о работе Герцена во «Владимирских губернских ведомостях» сделано кандидатом филологических наук Н. Н. Баландиной.
Этот интересный труд опубликован в «Ученых записках» Владимирского педагогического института в 1958 году.
Живя во Владимире, Герцен следил за политической жизнью страны, вел обширную переписку с друзьями.
Огромную радость доставила молодым Герценам встреча с Н. П. Огаревым. Друг детства и соратник Александра Ивановича в революционной борьбе, Огарев навестил их во Владимире в 1839 году.
О времени, прожитом с женой во Владимире, Герцен писал: «… грудь наша не была замкнута счастьем, а, напротив, была больше, чем когда-либо раскрыта всем интересам: мы много… думали и читали, отдавались всему и снова сосредоточивались на нашей любви; мы сверяли наши думы и мечты и с удивлением видели, как бесконечно шло наше сочувствие, как во всех тончайших, пропадающих изгибах и разветвлениях чувств и мыслей, вкусов и антипатий все было родное, созвучное…»
Наступила весна 1839 года. Герцену от имени графа Бенкендорфа было отказано в снятии с него полицейского надзора. Это означало, что выезд из Владимира ему запрещен.
А между тем, прошло уже пять лет опалы. Казалось бы, что стремлению Герцена вырваться из ссылки был нанесен удар. Но он… не удручен отказом. Рад возможности пожить с семьей во Владимире еще некоторое время. В его письме своему другу по вятской ссылке есть такие слова: «Счастье мое так беспредельно, что подчас кружится голова от мысли: заслужил ли я хоть сотую долю того, что имею…»
Так велико было это ощущение счастья, что даже спустя много, много лет — в 1869 году — Герцен с благодарностью вспоминал ставшее ему дорогим название города, где провел он «самые счастливые» годы жизни. В письме к Терезе, жене своего сына Александра, ожидавшей ребенка, Герцен писал: «Я от всего сердца согласен на имя Владимир. Город Владимир остался сияющей точкой в дали моей молодости».
С владимирских лет Наталья Александровна стала спутником Герцена в жизни; с ним была готова к любым испытаниям. Она убежденно разделяла мысли мужа о неизбежности гибели капиталистического строя, верила в конечное торжество революции. Н. Чернышевский считал ее примером жены революционного деятеля, В. Белинский так писал о ней Боткину: «…что за женственное, благороднейшее создание, полное любви, кротости, нежности и тихой грации! И он стоит ее…»
Третьей и последней квартирой Герценов во Владимире был дом Рагозиной на Дворянской улице (ныне Московская). Они навсегда выехали отсюда весной 1840 года.
Когда-то Н. А. Герцен писала мужу: «…Глядя на твои письма, на портрет, думая о моих письмах… мне захотелось перешагнуть лет за сто и посмотреть, какая будет их участь… Останется ли в них сила их, их душа? Разбудят ли, согреют ли они чье сердце, расскажут ли нашу повесть, наши страданья, нашу любовь?». Какие волнующие строки! Перешагнув «лет за сто», остались и письма, и портреты. Навсегда осталось потомкам имя Герцена, так глубоко почитаемое в нашей стране.
Источник:
Интересное о крае. Люди, история, жизнь, природа Земли Владимиркой. Верхне-Волжское книжное издательство, г. Ярославль, 1973
