Жизнь и деятельность купца Александра Григорьевича Кольчугина. Глава 3. Гласный – от слова «голос».

Глава 3.

Гласный – от слова «голос».

Ценность идеи не имеет ничего общего с искренностью ее глашатая.

О. Уайльд 

Древняя столица с ее многотысячным населением, огромной территорией и множеством социально-экономических проблем во все времена была достаточно слож­ным объектом управления. Не случайно поиски оптимальной модели вза­имодействия городских властных структур продолжались почти два сто­летия: с конца XVII до последней трети XIX века.

Москва считалась купеческим городом, где представители промышленности и торговли занимали ведущие места в Московском городском общественном управлении. В некупеческих слоях общества всегда присутствовал налет недоброжелательности к купцам, что отразилось и в русской литературе, которая зачастую отображала лишь теневые стороны русского купечества. Яркий пример тому «Гроза» А. Н. Островского. За границей русских купцов также представляли величайшими ловкачами и обманщиками.

Известный путешественник по Московии Омарий так отзывался о нравах и обычаях русских купцов:

Я изумлялся, видя, что московские купцы продавали по 3 с половиной экю аршин сукна, которое они сами покупали у англичан по 4 экю. Но мне сказывали, что им это очень выгодно, потому что купив у англичан сукно в долг и продавая его за наличные деньги, хотя и дешевле своей цены, они обращают вырученные деньги на другие предприятия, которые не только покрывают потери, понесенные ими при продаже сукна, но и доставляют сверх того значительные барыши.

 

Москва была крупнейшим торговым центром. В России необычайно долго держалось мнение, что фабрично-заводское производство ей не нужно, что эта страна традиционно земледельческая, что русская индустрия никогда не сможет успешно конкурировать с западноевропейской промышленностью, и вообще фабрика растлевающим образом влияет на население.

Процесс превращения Москвы в индустриальный центр России пошел особенно быстрыми темпами после реформ 1861 года. На московские фабрики толпами двинулись бывшие крепостные крестьяне, и еще долгие годы московские рабочие сохраняли связь с деревней, каждую весну во время посевной, покидая свои станки. Промышленный рост Москвы происходил быстрыми темпами. Окраины города застраивались фабриками, около них поднимались рабочие кварталы, вернее, трущобы из мрачных бараков без освещения, воды и канализации

Преобладание аграрных настроений в российской общественности формировало неприязненное отношение к промышленности, что выражалось «не только в словесной борьбе против синдикатов и вообще всяких промышленных организаций, но также в выдвигании вперед казенного хозяйства против частного, при полной осведомленности о неудачливости первого». В своей книге «Москва купеческая» П. Бурышкин приводит некоторые аргументы из отдельных статей еженедельника «Дух журналов»:

Хлебопашество, скотоводство и овцеводство – вот наши промыслы. Они единственно могут доставить нам изобилие. Изобилие всегда процветает в таком государстве, где земледелие в чести. Пусть двести фабрикантов ошибутся в своих  монополистических расчетах, от этого не омрачится солнце, освещающее Россию.

 

Трудно себе представить, что можно было всерьез спорить против развития производительных сил, против индустриализации страны. В 1860-1870-е  годы русская общественная мысль резко отрицала капитализм и боролась против крупной фабричной промышленности. На страницах «Отечественных записок» появлялись подобные высказывания некоторых лиц. Некий Г. З. Елисеев:

…если бы фабрики в России были закрыты, то питающееся от них население легко нашло бы себе другие занятия. А фабрики являются вредными, так как мужик на них отвыкает от крестьянского труда.

 

Н. Г. Михайловский:

Вся публицистика, ратующая за развитие кредита в нашем отечестве, за умножение акционерных обществ в России, за развитие отечественной промышленности, ратует за гибель и нищету русского народа…!

 

В. В. Водовозов:

Не имея возможности развиваться в России так, как требует этого природа капитализма, последний как появился, так и останется в России гостем, привлеченным почти насильно, чувствующим себя не дома и поэтому не могущим оказывать здесь того громадного влияния на все сферы жизни, какое он имел в стране своего естественного зарождения и процветания…

 

Если в правых кругах говорили о «ситцевом патриотизме», то в левых кругах клеймили «ситцевый империализм». Известный советский историк М. Н. Покровский в своем предисловии к книге Каутского «Как возникла мировая война» пишет:

Империализм Николая I был главным образом «ситцевый». Не следует думать, что к XX веку этот мотив интереса русской мануфактуры совершенно исчез из обращения. Если мы возьмем вывоз бумажных тканей из России по азиатской границе, мы получим для 1904 года 21,5 млн. рублей, а для 1913 года уже 40,5 млн. рублей; за десятилетие увеличения почти вдвое…

 

Пренебрежительное отношение общественного мнения к фабрикантам, к купеческому классу во второй половине XIX века не могло изменить естественного хода развития производительных сил, усиления влияния и присутствия купцов в общественной жизни российских городов. Реформа городского управления, демократизация системы выборов привели в состав гласных Московской думы многих выдающихся представителей купеческого класса России.

Новый порядок выборов позволил изменить состав Московской думы и скорректировать концепцию управления городом.

Органы городского управления получили название «дум» по указанию Екатерины II. Чем руководствовалась великая императрица, остается загадкой, но название оказалось удачным: нужно собраться, обсудить проблему, подумать над положительным разрешением ее, принять решение. Согласно Грамоте на права и выгоды городам Российской империи 1785 года гласные пяти городских сословий думали в Московской думе: вначале – в общей и шестигласной, с 1862 года – в общей и распорядительной, а десятилетие спустя – в городской думе, образованной на принципиально новых началах в строгом соответствии с городовым Положением 1870 года.

Первая дума была сословной (выборы и заседания проводились по сословным группам), вторая – общесословной (важные вопросы обсуждались на совместных заседаниях всех сословий), а третья – бессословная (избиратели делились на разряды лишь в зависимости от размеров уплачиваемых ими сборов в городскую казну).

Уже первые московские выборы подтвердили опасения сомневающихся в эффективности имущественного принципа Положения 1870 года и его способности предупредить сословные антагонизмы. По свидетельству князя В. М. Голицина, значительные споры между представителями разных сословий произошли в 3-й курии[1]. Причиной тому послужили результаты выборов по 1-й и 2-й курии, в которых были забаллотированы кандидаты из мещан и крестьян, а это внесло определенное озлобление в выборы 3-его разряда. По тогдашнему городовому Положению все горожане, обладающие соответствующим имущественным цензом, были разделены на три группы. Каждая группа избирателей выбирала одну треть гласных. Распределение избирателей по группам зависело от суммы вносимого каждым из них прямого налога в пользу города.

Общая сумма оценочного сбора составляла 3 миллиона рублей, и плательщики вносились в список избирателей в порядке снижения суммы уплачиваемого каждым сбора. Для избрания первой трети гласных думы собирались избиратели, сбор с которых составлял первый миллион, для избрания второй трети гласных созывались следующие по списку до получения второго миллиона, все остальные избиратели составляли 3-ю курию. При таком подходе число избирателей, входивших в первую группу, составляло немногим более ста человек, во второй группе насчитывалось чуть более 2 тысяч избирателей, а избиратели третьей группы составляли около 20 тысяч человек. Таким образом, избиратели первой группы могли договориться между собой и провести согласованные кандидатуры в состав гласных. Остальные избиратели голосовали разногласно и зачастую недобирали положенного числа гласных.

Во всех общественных учреждениях 1860-1870 годах вначале преобладали дворяне. «Отечественные записки» того периода времени по этому поводу писали:

В Москве, в какой орган самоуправления не войди посторонний слушатель везде услышит одних и тех же ораторов, одни и те же голоса… князя Черкасского, Д. Ф. Самарина, Ю. Ф. Самарина, да еще, как неизбежную прибавку… какое-нибудь потешное замечание старого известного московского балагура Г. Погодина.

Эти общественные деятели задавали тон, продвигали идеи реформирования думы, однако основная масса гласных в думе того периода, как правило, хранила молчание. Неуверенность в себе, боязнь оказаться смешными определяли поведение многих гласных. По признанию одного из них,

… в заседаниях наших требуются какие-то ученые, складные речи…, а мы, люди торговые, и, признательно сказать, малограмотные… так куда же нам соваться в такую беседу со своим суконным рылом… считаю неудобным подавать свой голос в заседании Думы.  Спросят иногда: согласные благоволят сидеть, несогласные – встать. Новая беда. Опасно встать, чтобы не остаться в одиночку на посмеяние: думает наш брат, да и получше нас иные, посматривая друг на друга. А тут провозгласят: Принято единогласно! А чего единогласно! Если бы спросили по душам, то больше половины сказали бы нет…

 

Переход на выборах от сословного принципа к демократическому совершенно изменил состав думы. Сила влияния и количество гласных перешли от дворянства к купечеству, составлявшему к середине XIX века основной слой московского общества.

В своих воспоминаниях 1876 года о Московской городской думе гласный В. Геръе писал:

Когда кто-нибудь из именитых купцов приходил в залу заседания, стоявшие на пути гласные из мещан и ремесленников ему почтительно кланялись, величая его по имени и отчеству. Но это не мешало отдельным гласным из мещан и ремесленников иногда горячо и резко вмешиваться в прения. Особенно отличался этим  старшина мещанского сословия Шестеркин, о котором говорили, что он пользовался большим доверием со стороны тогдашнего генерал-губернатора князя Долгорукова. Чрезвычайно рьяно, хотя и не всегда, кстати, врывался в прения и хозяин ящичной мастерской Давид Жадаев, человек невысокого роста, в чуйке, говоривший очень бегло, но малограмотно и приобретший со стороны тех, кому он надоел, прозвище «Давидка». Он сидел на виду за главным столом, как раз напротив городского головы, и однажды, когда он напустился на очередной управский доклад, городской голова, властный и энергичный Алексеев, показал ему над столом свой веский кулак.

Среди гласных из купцов было немало видных и опытных в делах лиц. На первом месте приходится назвать Н. А. Найденова, состоявшего многие годы председателем Биржевого комитета. Его опытность и знание дела высоко ценились в Петербурге, как можно было судить по красной ленте и другим знакам отличия на его груди. Он любил историю и собирал у себя ценный материал преимущественно по истории московского купечества. Я знал его раньше по Петропавловскому училищу, куда тогдашнее купечество посылало своих сыновей.

 

Н. А. Найденов был неординарной личностью, пользовался большим авторитетом в торгово-промышленных круга. Его характеризовали как очень умного человека, знающего себе цену, не ломающего шапку перед сильными мира сего. За ним шли представители богатых торговцев и промышленников Ф. Е. Гучков, С. Д. Ширяев, М. А. Горбов, И. К. Бакланов, братья Бахрушины и другие.

Однако, в думе он встречал сильное противодействие со стороны молодых  гласных, в частности, Н. А. Алексеева, который был избран в 1880 году и вместе с А. А. Шиловым и К. В. Рукавишниковым составлял небольшую группу,  пользовавшуюся значительным влиянием в думе. Уже в самом начале его общественной деятельности гласные видели в Алексееве будущего городского голову.

Начиная с 1870 года (года введения нового городового Положения), благодаря постоянным собраниям на Бирже и деловым встречам в Гостином дворе, трактирах купечество сумело настолько сплотиться, что завладело в думе большинством. На выборах 1876 года купечество открыто выступило против избрания дворян и представителей интеллигенции. Такая позиция была поддержана избирателями всех трех курий. Выборы закончились полной победой купечества, и князь В. М. Голицин писал в своем «Дневнике»:

Был заговор купечества против дворян, чиновников и особенно прежнего городского управления. Что оно не было безукоризненно, это несомненно, но посмотрим, как поведут дело длиннобородые, едва умеющие писать и читать… Ожесточение купцов и их торжество перешло всякие пределы приличия. Тут дело уже не в личностях, тут дело сословное, общественное.

 

Новый купеческий состав московской думы повлиял и на выборы городского головы из купцов. Князя А. А. Щербатого забаллотировали при выборах на новый срок, но избран был Лялин Иван Артемьевич, миллионер, банковский и промышленный деятель. Первый опыт купеческой гегемонии, правда, не был длительным, ибо на представлении губернатору Лялину было указано на несоблюдение требований этикета, и только что избранный голова отказался от своей должности.

Последние выборы, состоявшиеся по Положению 1870 года, прошли в 1889 году. Они прошли на более высоком организационном уровне и характеризовались более четким выдвижением кандидатов в гласные, количество которых значительно сократилось, если вспомнить предыдущие три созыва. Количество участвовавших в собраниях разных курий значительно превысило количество баллотировавшихся в состав гласных. На этих выборах самое большое количество гласных было избрано 3-м собранием избирателей – 11 человек.

 

Сословно-профессиональный состав гласных в 1872 – 1892 г.г., чел.

 

Годы	Избраны куриями	Дворяне, чиновники	Почетные граждане, купцы	Мещане, ремесленники, крестьяне	Всего гласных в Думе
1872-1875	1 2 3 Всего	22 36 31 89 (49,5%)	38 24 16 78 (43,3%)	– – 13 13 (7,2%)	60 60 60 180 (100%)
1876-1880	1 2 3 Всего	16 9 10 35 (19,4%)	44 51 48 143 (79,5%)	– – 2 2 (1,1%)	60 60 60 180 (100%)
1881-1884	1 2 3 Всего	30 28 7 65 (36,1%)	30 32 4 66 (36,7%)	– – 49 49 (27,2%)	60 60 60 180 (100%)
1885-1888	1 2 3 Всего	24 17 2 43 (23,9%)	36 43 2 81 (45,0%)	– – 56 56 (31,1%)	60 60 60 180 (100%)
1889-1892	1 2 3 Всего	29 6 14 49 (27,2%)	31 52 20 103 (57,2%)	– 2 26 28 (15,6%)	60 60 60 180 (100%)

 

Таким образом, новый Закон о выборах в городскую думу существенно менял состав городских гласных от созыва к созыву. Москва фактически получала новую думу, не похожую на предшествующую. Введение внесословных учреждений, в избирательных собраниях которых соединялись разнородные социальные группы общества, различные по воспитанию и образованию, привело вначале не к объединению интересов, а к разделению гласных на сословно-профессиональные группы.

Разделение избирателей на территориальные собрания позволило проводить и предвыборную агитацию, которая имела чисто русскую специфику: как правило, за голоса того или иного кандидата в гласные думы обещали хорошее угощение. В Центральном историческом архиве Москвы хранится интересный документ, жалоба мещанина Е. Н. Смирнова в городскую управу после выборов по 7-му избирательному участку о признании выборов незаконными, ибо избрание гласных произошло «по уговору, за угощение». В жалобе Е. Н. Смирнова излагаются факты нахождения среди избирателей посторонних лиц (крестьяне братья Сальниковы и мещанин Федоров), которые обещали хорошее угощение, предлагали избрать трактирщика Бородулина, торговцев Кошелева и Руднева. Когда они были избраны, «избиратели в числе 80 лиц были приглашены в большой московский трактир «Русскую палату», где и было им угощение, стоившее 270 рублей».

На эту жалобу городскому голове Н. А. Алексееву пришлось объясняться перед губернатором, что в выборах посторонние лица не участвовали, в зале собрания, где проходила баллотировка их не было, а пребывание тех или иных лиц в трактирах не запрещено законом.

Александр Григорьевич Кольчугин работал в составе Думы в течение четырех созывов: 1877-1880 годов, 1881-1884 годов, 1885-1888 годов, 1889-1892 годов. Посты  Московского городского головы в эти периоды занимали: купец-меценат С. М. Третьяков (1877-1881), профессор Б. Н. Чичерин (1882-1883), мировой судья С. А. Тарасов (1885),  лидер купечества Н. А. Алексеев (1885-1893).

В 1877 году городским головой вновь был избран представитель купечества Сергей Михайлович Третьяков, брат и помощник составителя знаменитой картинной галереи, – человек благовоспитанный, скромный и приветливый. Он не жалел своих собственных средств для способствования успеху города. Так, город приобрел бесценный дар – Сокольническую рощу. По распоряжению члена управы, которого поставили заведовать рощей, ученого, специалиста по ботанике, была произведена вырубка старых деревьев. Эта порубка вызвала в думском заседании столь бурные дебаты и несправедливые нападки на управу, что С.М. Третьяков отказался баллотироваться в городские головы на второй срок.

Городским головой был избран тамбовский помещик, бывший профессор государственного права Б. Н. Чичерин. При Чичерине дума сделала первые шаги по пути развития городского хозяйства: в повестку дня были поставлены две  крупные хозяйственные задачи, а именно, расширение водоснабжения и строительство канализации (решать эти задачи пришлось уже преемникам Чичерина – Н. А. Алексееву и князю В. М. Голицину). В августе 1883 года Б. Н. Чичерин был отстранен от должности генерал-губернатором, князем Долгоруковым и министром внутренних дел, графом Д. А. Толстым. Поводом послужили тексты выступлений Б. Н. Чичерина перед студентами в Татьянин день 1883 года, а также перед представителями городов России, прибывшими в Москву по случаю коронации Александра III. В них отмечалась необходимость единения власти и народа.

В его речи власти усмотрели требование введения конституции. Отмечая заслуги городского головы Б. Н. Чичерина, 12 сентября 1883 года дума постановила признать его Почетным гражданином г. Москвы, на что испрашивала высочайшего соизволения. Его, однако, не последовало.

После этого развернулись горячие дебаты по выборам нового городского головы, которые состоялись в конце марта 1885 года. Обязанности городского головы после отставки Б. Н. Чичерина в августе 1883 года исполнял товарищ головы М. Ф. Ушаков. Этому предшествовали некоторые события, которые мы не можем обойти своим вниманием. Работая в отделе рукописей Российской государственной библиотеки, мы познакомились с дневниками князя Голицина, где обнаружили интересные воспоминания о событиях 1885 года, связанных с этими выборами.

 

Февраль, 20.

Выставлена кандидатура Кольчугина в Головы. Я очень этому рад, ибо это уничтожает возможность опасной для меня дилеммы. Но едва ли пройдет. По слухам, князь везет в Петербург какие-то предположения о назначении Головы и чуть не о роспущении Думы.

 

Гласному А. Г. Кольчугину направляют письмо-отношение Московского городского головы за № 260 следующего содержания:

Милостивый Государь!

В заседании Московской Городской Думы 24 февраля Вы предложены на должность Московского Городского Головы.

Сообщаю Вам об этом, имею честь покорнейше просить Вас, Милостивый государь, не оставить меня уведомлением в самом непродолжительном времени о том, угодно ли Вам будет баллотироваться на означенную должность или нет.

Выборы имеют быть произведены во вторник, 5 марта. Примите уверения в совершенном моем к Вам уважении и преданности.

 

Александр Григорьевич Кольчугин дал согласие баллотироваться.

Князь Голицин пишет далее в своем дневнике:

Февраль, 25.

Говорят, городские заправлялы устранили Кольчугина и облюбовали  теперь С. А. Тарасова. Этот кандидат капризней того, хотя я ему удивлюсь, если только он проявит свое согласие на баллотировку. Но, с другой стороны, я почти уверен, что князь повез предположения о назначении Головы.

Февраль, 28.

…На вечернем заседании Думы наибольшее число записок получил Тарасов. В сущности, это очень недурной исход из теперешнего положения, особенно же для меня. Если только он согласится на выборы, то это разрешит гордиев узел, и можно поручиться, что с ним никаких историй или глупых демонстраций не будет.

Март, 5.

 Тарасова выбрали в Головы, но рядом с ним баллотировался Алексеев, получивший двумя (голосами) меньше. Положение с этим опять осложнилось и, кроме того, отзывы о Тарасове в публике и газетах крайне неблагоприятные, и они предрекают в скором будущем скандал.

Апрель,  9.

… Сегодня Тарасов в первый раз вел Думу: не поздравляю его.

Май,  22.

 А Тарасов в самом деле уходит. Опять, значит, пристанут ко мне и на этот раз с большей чем прежде настойчивостью; но твердость моя на этот раз будет еще непоколебимее.

Май, 24.

 … Да, теперь придется мне не на шутку открещиваться от предложений и упрашиваний пойти в городские Головы, Надо мне составить себе план действий.,0г которого я не отступил бы в своих отказах от этой якобы чести, ибо налягут на меня теперь с особенною настойчивостью.

Май, 30.

 Бедный Тарасов заболел… Хороша должность, которая с ума сводит и убивает людей. А еще меня тоже толкали и будут толкать. Теперь еще более уверенно, чем прежде, говорю я о необходимости для правительства взять смехотворное наше самоуправление в свои руки.

Август, 13.

 Тарасов вышел в отставку. Выставлена кандидатура Загоскина, директора одного из банков.

 

Городским головой был избран С. А. Тарасов, женатый тоже на купчихе и имевший приличное состояние. Далеко не все гласные одобряли этот выбор. После того, как кандидатура Кольчугина была отодвинута из состава основных, Алексеев пошел баллотироваться в городские головы в конкуренцию Тарасову, но получил всего несколькими голосами меньше.

С. А. Тарасов, однако, был городским головой непродолжительное время. Эта должность оказалась ему  не по силам, он вынужден был уйти в отставку, оставаясь гласным городской думы до конца своей жизни.

В течение 1885 года А. Г. Кольчугин еще дважды выдвигался гласным и попадал в список лиц, заявленных первым кандидатом Московского городского головы (6 ноября 1885 года) и вторым кандидатом Московского городского головы (12 ноября 1885 года), дважды получая письмо-отношение Московского городского головы с просьбой об уведомлении на предмет баллотироваться на означенные должности.

Интересен следующий факт. При формировании февральских списков заявленных первым кандидатом Московского городского головы каждый кандидат получал от гласных думы заявку на включение либо отказ от включения в список. Первоначальный список содержал 41 фамилию гласных, среди них: С. М. Третьяков– 79 отказов, И. Н. Мамонтов– 63 отказа, М. О. Ушаков– 25 отказов, Н. А. Алексеев– 23 отказа, А. Г. Кольчугин– 6 отказов.

В списке от 8 марта 1885 года были заявлены фамилии 26 человек, в том числе А. Г. Кольчугин – 1 отказ.

Далее, в списке лиц, заявленных первым кандидатом Московского городского головы от 6 ноября 1885 года, было всего 40 человек, в том числе А. Г. Кольчугин– 19 отказов. А в списке лиц, заявленных вторым кандидатом Московского городского головы от 12 ноября 1885 года  – 20 человек, в том числе А. Г. Кольчугин – 5 отказов.

9 ноября 1885 года, когда состоялись выборы первого кандидата на должность городского головы, заседание думы было открыто в 2 часа дня под председательством М. В. Ушакова в присутствии 143 гласных (А. Г. Кольчугина в том числе). Председатель обратился к гласным с просьбой приступить к выборам и объявил, что  баллотироваться будет Н. А. Алексеев, так как остальные кандидаты, в том числе и Кольчугин, отказались от баллотировки. По произведенному счету баллотировальных шаров оказалось, что Н. А. Алексеев получил 123 избирательных (то есть «за») и 20 неизбирательных (то есть «против») голосов. Заседание закрылось в 2 часа 55 минут дня.

Позднее в «Известиях Московской городской думы» появилось сообщение о заседании, которое состоялось 19 ноября 1885 года, по выборам второго кандидата на должность городского головы. Председатель М. Ф. Ушаков объявил, что баллотироваться будет С. В. Лепешкин, так как остальные заявленные лица, в том числе и Кольчугин, отказались. Всего в заседании думы в этот день приняли участие 104 гласных: С. В. Лепешкин получил 85 избирательных и 14 неизбирательных шаров.

В результате сложной выборной кампании 1885 года городским головой был избран купец 1-ой гильдии, Почетный потомственный гражданин, земский и городской гласный Николай Александрович Алексеев.

По отзывам современников, Алексеев отличался крутым и властным характером, бесцеремонностью в отношениях с людьми, хотя многие отдавали должное его энергии, настойчивости, уму. Подробную характеристику дал ему Б. Н. Чичерин, хорошо знавший его по совместной работе в Московской городской думе:

Очень умный, необыкновенно живой, даровитый, энергичный, неутомимый в работе, с большим практическим смыслом, обладающий даром слова, он как будто создан был для того, чтобы командовать и распоряжаться. Всякому делу, за которое он принимался, он отдавался весь; оно у него кипело, и он упорно и настойчиво доводил его до конца. Но образование он получил весьма скудное,  воспитание не приучило его сдерживать необузданность, в сущности, несколько грубой натуры.

 

Независимость характера и широта натуры в сочетании с известной долей самодурства, которыми  отличалось русское купечество, осознавшее силу своего влияния и богатства, были свойственны и Николаю Александровичу Алексееву. Став городским головой, Н. А. Алексеев развернул бурную деятельность по расширению и развитию городского хозяйства, продолжая многие начинания Б. Н. Чичерина.

Была расширена Мытищинская водопроводная система, началось строительство канализации. К 1888 году было закончено сооружение городских скотобоен, которые и много десятилетий спустя  представляли одно из грандиознейших сооружений такого рода во всем мире. Построены городские торговые ряды, превзошедшие по планировке и оснащению Гостиный двор Санкт-Петербурга. За годы алексеевского правления в Москве было открыто 30 городских училищ, за счет благотворительных капиталов построена психиатрическая лечебница на Канатчиковой даче (за Серпуховской заставой) и открыт Боевский дом призрения. На городские средства выстроено здание Московской городской думы на Воскресенской площади. В собственность Москвы перешла Третьяковская галерея.

Он собирал значительные суммы на благотворительные цели, «начиная всегда с самого себя». Работал он бесплатно, оставляя городу жалованье городского головы, жертвуя ему при этом огромные суммы.

Для Москвы он не жалел ни денег, ни времени, ни собственного самолюбия. Например, для получения 300 тысяч рублей в пользу города Н. А. Алексеев поклонился в ноги бывшему приказчику-самодуру своего отца. Этот эпизод стал хрестоматийным.

Блестящая деятельность этого выдающегося общественного деятеля оборвалась неожиданно. 9 марта 1893 года, в день принятия присяги новыми гласными и выборов городского головы, он был смертельно ранен в здании думы неким В. С. Андриановым (впоследствии признанным невменяемым) и 13 марта умер.

В книге А. В. Амфитеатрова «Недавние люди» приводится высказывание оппонента Н. А. Алексеева гласного И. И. Шаховского, который после его смерти отказался принять предложение о  баллотировке на должность головы. Объясняя свой отказ, он сказал:

Нет никакого расчета самолюбивому человеку идти в московские городские головы, если он не хочет отдать всю свою частную жизнь общественной деятельности, запутать и расстроить свои личные дела ради дел городских, шикарно сорить своим капиталом там, где даже ни закон, ни совесть не имели бы резона воспрепятствовать обратиться к общественным суммам…

Почему же А. Г. Кольчугин и в первом, и во втором, и в третьем случае отказался от возможности быть избранным первым или вторым кандидатом на эту должность? Почему Н. А. Алексеев еще в феврале 1885 года в конкуренцию С. А. Тарасову инициативно вышел на выборы городского головы и активно боролся за свое избрание, проиграв всего несколько голосов, а Кольчугин все-таки не стал добиваться победы на выборах?

Скорее всего, при всех своих высоких профессиональных качествах Александр Григорьевич был наделен природной скромностью, интеллигентностью, которые не позволили ему занять достаточно активную позицию и бороться до последнего за свое избрание на должность городского головы. Несмотря на это, он очень плодотворно на протяжении многих лет работал гласным.