Одной из первых увезли в Москву большую икону с образом «Святой Георгий» на тыльной стороне доски. Это изображение святого патрона московского князя Юрия Даниловича, по-видимо-му, доставили одновременно с переносом имущества резиденции митрополита Петра из Владимира в 1325 году. Интерес к данной иконе, вероятно, в значительной мере обусловливался и тем, что кроме чтимого изображения Богоматери она имела изображение патрона трех князей Юриев, весьма почитаемых в Москве: основателя города — Юрия Долгорукого, владимирского князя Юрия Всеволодовича, погибшего в битве с ордынцами в 1238 году на реке Сить, и Юрия Даниловича — московского князя, убитого в 1325 году в Орде, незадолго до перемещения митрополита Петра в Москву, соперником — тверским князем Дмитрием Михайловичем. О сроках переноса иконы из Владимира может свидетельствовать и то обстоятельство, что в скором времени ее живопись подверглась капитальному «обновлению». При митрополите Феогносте, прибывшем в Москву в 1328 году и занимавшем кафедру до марта 1353 года, византийские художники, очевидно в 1340-х годах, переписали обе стороны иконы в духе палеологовского искусства.
Святой Георгий. Изображение на обороте иконы.
«Богоматерь Одигитрия». 1220-е гг.
Подобно константинопольскому оригиналу — чтимой императорами иконе «Богоматерь Одигитрия», выполненной на массивной каменной плите, большая и едва ли не равная ей по тяжести двусторонняя икона из Владимира сделалась почитаемой святыней в Москве. Ее поставили в Успенском соборе Московского Кремля. Возможно, своеобразный вынос этой иконы, наподобие выноса византийской иконы на каменной плите, осуществлявшийся в дни крестных ходов в Московском Кремле, изображен на известной пелене, вышитой в XV веке Еленой Волошанкой.
Византийские императоры чтили икону «Богоматери Одигитрии» как сопутствующую успеху в военных походах. Монументальный образ «Одигитрии», выполненный «в меру» прославленного константинопольского, был, по всей вероятности, заказан Юрием Всеволодовичем в память выдающейся победы. Наиболее возможным временем ее исполнения поэтому представляются 1220-е годы, ознаменовавшиеся успешными походами на булгар, а местом, куда икона предназначалась во Владимире, могла быть Георгиевская церковь, сооруженная еще Юрием Долгоруким.
По характерной манере исполнения живописи, особенно «личного» письма, очевидно, что изображение святого Георгия выполнено художником, создавшим в 1218 году икону «Богоматерь Великая Панагия». В рисунке черт лица Георгия, его конструктивном и живописном решении, в колорите много общего с ликом Марии на ярославской иконе4. Эта система во всем соответствует классической схеме рисунка лиц в произведениях комни-новской живописи и особенно характерна для манеры художников константинопольской школы, которые последовательно старались придерживаться ее и в X, и в XII веке как наиболее отвечавшей традициям эллинистического искусства. Такой схеме рисунка человеческого лица, например, следовали мастера, написавшие в середине XI века лик дьякона Исавра в церкви святого Леонтия в Водоче и в XII веке — икону «Святой Пантелеймон» из Лавры святого Афанасия на Афоне, выполнившие в 1200 году головы архангелов в алтаре Никольской церкви в Прилипе. Лик Георгия имеет много общего с изображенным на серебряном потире середины XII века из Спасо-Прео-
браженского собора в Переславле-Залесском, признаваемом вкладом в собор Андрея Боголюб-ского, а также с изображением святого Георгия на валике «золотых» дверей суздальского собора Рождества Богоматери, созданных тоже в 1220— 1230-х годах при Юрии Всеволодовиче.
Святой патрон Юрия Всеволодовича предстает в образе отважного воина, наделенного признаками высшей власти, подобно Дмитрию Солун-скому на иконе из Дмитрова. Он триумфатор, и потому его плечи покрыты алым плащом с золотым узором, золочением поблескивает панцирь, лицо словно бы озарено пламенем победного костра. Георгий выставляет напоказ рукоять опущенного в знак мира меча, рисунок которой столь документален, что невольно возникает «мысль о том, что древнерусский художник пользовался для своей работы той натурой, которая была у него перед глазами»5. И может быть, действительно, наряд святого Георгия был для человека тех лет глубоко достоверным, служил опознанию личности заказчика замечательной иконы? Ведь не случайно, видимо, что святой патрон Юрия Долгорукого и Юрия Всеволодовича представлен в рельефе Георгиевского собора в Юрьеве-Польском держащим щит, на котором изображен «герб» владимиро-суздальских князей — вставший на задние лапы барс.
Своеобразие трактовки образа святого Георгия на иконе из Успенского собора в свете воин-ско-дружинных идеалов обстоятельно раскрыто в статье Н. А. Деминой. В колорите иконы преобладают краски, которые «сопутствуют также знакам княжеского достоинства и прославления князей»6. Подобно князьям Борису и Глебу, святой Георгий считался на Руси верным помощником всем несправедливо обиженным и борющимся со злом. В этой связи интересной представляется трактовка воина-триумфатора на иконе: его
голову окружает нимб, граница которого выявлена мелким жемчугом на черном фоне. Такое украшение нимба, вероятно, служило напоминанием о том, что путь заказчика иконы к славе был исполнен превратностей и омрачен несправедлн вой обидой и печалью. Вместе с тем этот горест ный акцент должен был особо выявить насто ящую славу заказчика в дни, когда для него созда вали эту великолепную патрональную икону. И потому Георгий, облаченный в наряд великого князя, так демонстративно выставляет напоказ опущенный в знак мира меч, ибо тот есть символ его власти, «прещенье и опасенье», помощник «пасти люди своя от противных».
Источник: С.И. Масленицын — Живопись Владимиро-Суздальской Руси
