По кромке холма, в ряд с соборным и княжеским храмами, стоял прежде еще один — монастырский (до 1930 г.). Мужской монастырь с белокаменным собором Рождества Богородицы заложил в 1191 г. Всеволод III. До сих пор сохранился на древнем месте монастырский ансамбль в окружении стен и башен.
Архитектурная история, древняя топография, исторический пейзаж, церковная святыня, старинный монастырский быт и уклад — все объемлет Рождественский монастырь. Монашество на Руси… Иночество… Иной — ангельский — образ; иной — подвижнический — путь спасения. Молитва и пост, труд и ученость, дерзость первопроходца и даже воинский подвиг — все это русское монашество. Летописание, икона, книжное искусство, архитектурная мысль, тонкости всякого ремесла и рукоделия — и это монашество. Государственная мудрость, духовное величие, смирение и милосердие — и это тоже монашество. Для русского человека монастырь и монах были и остались образцом христианской любви и нестяжательной чистой жизни. В прежние времена Владимир был полон монастырей — Рождественский, Княгинин, Козьмин, Георгиевский, Спасо-Златовратский, Николо-Златовратский, Борисоглебский, Богородицкий, Зачатьевский, Сергиевский.., а на ближних подступах — Вознесенский, Федоровский, Константино-Еленинский… К концу XIX в. оставались только первые два, прочие упразднили: одни исчезли вовсе, другие превратились в приходские церкви.
Рождественский монастырь долго удерживал первенство среди русских монастырей, и только в 1561 г. уступил его Троице-Сергиеву, а в 1720 г. еще Александре-Невскому монастырю. Однако всегда оставался в ведении и под покровительством митрополитов и патриархов. С середины XVIII в. он сделался домом Владимирских архиереев.
В монастыре долгое время хранилась великая реликвия — мощи св. князя Александра Невского, погребенного в соборной церкви в 1263 г. и прославленного как святой в 1380 г. Останки его в 1723 г. перевезены в Петербург. Из игуменов монастыря был епископ Симон — крупный богослов и государственный деятель, сподвижник князя Георгия в основании г. Нижнего Новгорода и строительстве белокаменного собора в Суздале в XIII в. До XVII в. Рождественский собор был единственным каменным зданием монастыря, а затем выстроились из камня святые ворота с Христо-Рождественской (Крестовой) церковью, шатровая колокольня, монашеские и архимандричьи кельи, различные службы, ограда и башни. В 1748 г. западную часть монастыря занял архиерейский дом — нарядное двухэтажное здание в древнерусских формах, под высокими кровлями-”колпаками”. Белокаменный собор постепенно ветшал, и в 1858 — 1868 гг. был перестроен епархиальным архитектором Н.А.Артлебеном как бы заново — разобран и сложен так, как представлялся архитектору его первоначальный вид.
В открытках запечатлен утраченный характерный силуэт монастыря — горизонталь стены и двойная вертикаль шатра и шлемовидной главы. Жаль, что фотографы почти не снимали монастырь ни изнутри, ни со стороны улицы. Закрытый в 1920 г. архиерейский монастырь вдень Рождества Богородицы в 1991 г. заново освящен, а со временем в него вернется церковная жизнь.
Из воспоминаний и рассказов старожилов. Площадь при Владимирском Архиерейском доме, в настоящее время покрытая густо разросшимися деревьями, невольно вызывает воспоминания, какова она была за 60 лет назад, при Преосвященном Ксенофонте. Вся площадь в летнее время представляла сплошную луговину, покрытую репейником, крапивой и чертополохом в рост человека. Оживляли эту площадь одни неумолкавшие крики журавлей , беспрестанно гулявших среди этой травяной рощи, и пары павлинов, гордо ходивших с распущенными хвостами по дорожкам. Это были птицы, любимые Преосвященным. В мае, когда все воспитанники семинарии и духовных училищ собирались на площадь просить себе у Его преосвященства рекреации, с трудом протаптывали первые эшелоны мальчиков эту непроходимую чащу репейника и крапивы . Латинское прошение, предваряемое в низком тоне, заШатиз, каждый раз пелось выше и выше тоном, так что на Студеной горе можно было его слышать… Тысячная масса стремилась быть услышанной — и вопль ее растворял наконец окно, и Владыко с улыбкой на лице обеими руками благословлял на гулянье; gratias agmus, слышимое в Красном селе, заканчивало процедуру прошения.
Газета “Владимирские Губернские ведомости”, 1885 г., №50
***
Как у монаха лик сосредоточен!
И лоб высок, и скулы — вместо щек.
Весь его облик трогательно-строг и
сумеречен, как преддверье ночи.
И кажется мне: Спас Нерукотворный —
пронзительней я не видала глаз —
взирает на него, а не на нас.
И общность их, как таинство, бесспорна.
Увенчанный — как царь и судия,
благоговейный — в жертве предстоянья.
Вот-вот преодолеет расстоянье меж
небом и землей его ладья.
Как утреня во всенощной грядет,
так светел черный иноческий цвет.
***
Старинный дом отбрасывает тень на
дом, который противоположен, который
много проще и моложе (но не сказать,
чтоб вовсе без затей).
Старинный дом зовут архиерейским,
год — тысяча семьсот сорок восьмой.
Еще в нем виден облик теремной,
такой по-русски свойский и житейский.
На кровле — три высоких колпака,
и тень от них причудливо-зубчата.
Здесь улица особенно узка,
стесненна монастырскою оградой.
А в ней — шатра, ни храма никакого.
И только тень от кровли колпаковой.
Источник: Днесь светло красуется. Владимир в старой открытке.