И наконец, посреди Большой улицы, начиная ее в пространстве и времени, утверждены с XII в. Золотые ворота. Заложенные князем Андреем вместе с новой крепостью, Золотые ворота — главная боевая и въездная башня — в XVIII в. оставались уже праздными. Земляные валы крепости прорезаны были ”прорытвинами”, перевиты тропами, засаживались огородами, рвы зарастали, прочпн ворот — Серебряных на юго-востоке, Волжских на юге, Медных и Орининых на севере — давно уже не было. Надвратная церковь Золотых ворот, во имя Положения Риз Пресвятой Богородицы, стояла ”без пения праздна многие лета”. Башню сжимали с боков земляные валы, и въезжали в город через высокую арку (древние дубовые створы с медной золоченой обкладкой давно исчезли), не очень широкую. В ней застряла карета императрицы Екатерины II, в 1767 г. посетившей Владимир.
По этой ли причине, или из-за пожара 1778 г., в связи ли с новой планировкой и застройкой города — одним словом, в конце XVIII в. валы были отняты от башни и проезд открыт по бокам; ворота надстроены в этих местах накладками-контрфорсами, скрытыми в круглых башнях, а надвратная церковь перестроена.
Так же как соборы, Золотые ворота взирают на нас из своей таинственной древности, понуждая оторваться от мимолетной злобы дня и задуматься о недосягаемом прошедшем, неведомом будущем, о неизбежном конце человеческой жизни и обетованном бессмертии духа.
Ворота называемая Золотыя сделанныя из белого камня великим князем Андреем Георгиевичем Боголюбовым внуком Владимира Мономаха отменной архитектуры на коих воротах и церковь и как соборная церковь так и оные ворота требуют починки, а еспгли вскорости починены оные не будут, то сожалетелыю что оная древность совсем в забвение придет.
Дневник А.И. Свечина. 1764 г. Рукопись. Архив ЛО АН СССР.
Бедный Иван Васильевич потел осматривать город без руководства и невольно изумился своему глубокому невежеству… Как они тут жили? Что тут делалось? — кто может это теперь рассказать? Иван Васильевич, осмотрел Золотые ворота с белыми стенами и зеленой крышкой, постоял у них, поглядел на, них, попит, опять постоял да поглядел и пошел к церкви, сперва к Дмитриевской, где подивился необъяснимым, иероглифам, потом в собор, помолился усердно, поклонился праху князей… но могилы остались для него закрыты и немы.
Он вышел из собора с тяжелою думою, с тяжким сомнением. Па площади толпился народ, расхаживали господа в круглых шляпах, дамы с зонтиками; в гостином дворе, набитом галантерейной дряиыо, крикливые сидельцы вцеплялись в проходящих; из огромного здания присутственных мест выглядывали чиновники с перьями за ушами; в каждом окне было по два, по три чиновника, и Ивану Васильевичу показалось, что все они его дразнят…
Он понял тогда или начал понимать, что сделанное сделано, что его никакой, силой переделать нельзя; он понял, что старина наша не помещается в книжонке, не продается за двугривенный, а должна приобретаться неусыпным изучением целой жизни. И иначе быть не может. Там, где мши следов и памятников, там в особенности, где нравы изменяются и отрезывают историю на две половины, прошедшее не составляет народных воспоминаний, а служит лишь загадкой для ученых.
Такая грустная истина…
Соллогуб В.А. Тарантас
Источник: Днесь светло красуется. Владимир в старой открытке.
